Вия концертировала на пяти континентах, два раза совершила кругосветное путешествие. Она верит в реинкарнацию, в то, что жизнь человека на Земле — продолжение вечного существования его души.
Ее отец был русский, из горных районов юга России, а латышскую сдержанность мамы она ощущает, медитируя.
«Моя душа стара, я здесь побывала уже несколько раз. В предыдущих воплощениях я была в Египте, Индии и Греции. Как-то студенты в Греции повезли меня на остров Эгина, в храм, и у меня по спине мурашки побежали — я все узнала, хотя была там впервые. В одной из предыдущих жизней я там была танцующей жрицей.
На берегу моря возле храма лежит большой камень, похожий на голову циклопа. Когда я туда приезжаю, то глажу его и говорю: эй, большая голова, реши все мои проблемы, а я пока сбегаю искупаюсь в море! Так я уже в тридцатый раз приезжаю на Эгину, каждый год, и мне никто не приказывает купить входной билет, охрана говорит: «пожалуйста, входите, это ваш храм!»
Похожие ощущения были у меня и в Индии, где мне с первого приезда все было близко и понятно. Но жить в Индии я бы не хотела — туда так стремительно проникают безжалостные законы Запада…»
«Танец стал моей судьбой, мое тело жаждало освоить его с того дня, когда в пять лет в Риге, в 1928 году в Национальной опере я впервые увидела «Лебединое озеро». Я знала, что когда-нибудь буду танцевать, но в Риге меня не приняли в балетную студию, искусству танца я училась в Вене, куда отправилась без разрешения и благословения родителей».
Потом в жизни Вии Ветры был лагерь для беженцев в Германии и шестнадцать лет в Австралии. Там у нее была огромная популярность, своя танцевальная студия и ученики, которые ее боготворили. Она вела передачу на телевидении. Как-то директор Театра танца предложил Вии роль индийской принцессы в мюзикле о жизни Будды.
- «Это была судьба. Я никогда не танцевала индийских танцев, и как ошпаренная помчалась в библиотеку читать литературу о религиозных основах индуизма. Технике индийского танца училась по картинкам в книгах, по старым гравюрам и произведениям искусства, которые изучала в музеях. Позднее я узнала, что индийские гуру именно так воспитывают своих учеников. Постановка долго продержалась на сцене, мы ее показывали в Мельбурне, Канберре, Сиднее, а одна рецензия в газете называлась так: «Индийская принцесса из Латвии — австралийка!», ведь именно тогда я получила гражданство. После спектаклей ко мне приходили индийцы — дипломаты, художники, бизнесмены. Они обращались ко мне по-индийски — были убеждены, что я родом из Индии, и очень удивлялись, узнав, что в Индии я никогда не бывала и ничего из их речей не понимаю.
- В Греции меня часто принимали за гречанку. А в Индию я попала только через шесть лет, когда за популяризацию индийского танца получила от Совета по культуре Индии премию и стипендию для изучения хореографии этой страны. В Индии мне дали другое имя, на санскрите, я стала Виджа Ветра».
Исполняя индийские танцы, она стала наносить вокруг глаз черные линии, которые высмотрела на старинных гравюрах. Теперь они для нее настолько привычны, что без них она чувствует себя бледной, «не в своей шкуре», и это единственное косметическое украшение у нее — главное утреннее занятие после медитации. Потом она надевает длинную юбку, штаны и тунику или сари — так одеваются индийские женщины в штате Пенджаб. В индийском наряде артистка чувствует себя легко и свободно.
«Большое значение имеет, что человек делает со своей жизнью. Никогда не делай того, что тебе не нравится, это съест твою сущность, разрушит твою душу. Я всю жизнь следовала своей путеводной звезде — танцевала. Я никогда не ощущала себя уверенно, но и страх смерти меня не угнетал. Во время войны в меня стреляли из пулемета, во время налета на Вену меня завалило, но я выкарабкалась из развалин. Я знаю, что такое голод, я сквозь все это прошла и осталась жива».
«Танец и семью невозможно объединить. У меня нет детей, нет семьи. Но есть одна истина… Люди на земле вписываются в древнегреческую систему богов. Я — человек богини Артемиды, она тоже была одинокой, сейчас бы сказали — деловой и целеустремленной женщиной. Она никогда не была замужем, не имела детей. Но на ступенях ее храма оставляли брошенных родителями малышей, и Артемида становилась их опекуншей и защитницей. Мой храм — танец, мои дети — мои ученики. А у меня их на пяти континентах — тысячи. Я учила их танцу и жизненной философии. Каждый из моих учеников взял с собой в жизнь частицу моей души.
Последним моим другом был Эдгар Тректерис, он в свое время в Академии художеств изучал живопись и архитектуру. Мы встретились некоторое время спустя после того, как моя сестра и мать умерли от рака, эта же болезнь лишила его жены. Нас сблизило общее горе. Эдгар очень хорошо понимал танец и музыку. Скоро он пригласил меня переехать в свой прекрасный дом в Калифорнии, просил меня стать его женой, но мне не нужно было всей этой суеты с документами, я верила Эдгару, ведь он сказал, что ни разу в жизни не изменил своей жене.
Мы прожили вместе три года, потом я отправилась в восьмимесячное концертное турне по Индии. Я решила — когда вернусь, переселюсь к Эдгару навсегда. Он стал моим самым близким человеком на земле, я любила его и верила ему. А когда вернулась домой, у Эдгара была другая женщина, гораздо моложе. Меня терзали отчаяние, унижение, ревность и ненависть. До сих пор больно, что он даже не попросил прощения, даже не выразил сожаления о том, что случилось. Между прочим, сейчас эта женщина живет в Юрмале. Она бросила Эдгара, как только жизнь предложила более выгодный материально вариант.
Я больше не ощущаю ненависти к Эдгару, мне жаль его, он перенес тяжелую операцию на сердце.
Мой дом стоит на юге Манхэттена, там живут только художники. Я в нем хорошо себя чувствую, и плата за квартиру там сравнительно невысока. На первом этаже — выставочный зал, там на Рождество устраивают выставку наших работ, я тоже выставляю свои картины. У меня маленькая квартира-студия, вдоль двух стен зеркала, у третьей — балетный станок. Есть еще маленькая кухня и ванная. Из мебели у меня только низкий столик, матрас, радио и телевизор. Они мне нужны для связи с миром, меня интересуют новости и фильмы National Geographic.
Письма я пишу, лежа на полу, это полезно для эластичности связок в ногах. Ем я мало, раньше вообще была вегетарианкой, теперь мне нравятся все дары моря. Я ем рыбу и белое мясо. Кофе почти не пью, мой основной рацион — йогурт, орехи, овощи и фрукты. По Нью-Йорку я хожу пешком, так всякий раз увидишь что-то новое. Но если нужно попасть на другой конец города, пользуюсь метро».
Урок медитации для журналистки
— Нужно каждый день находить время, чтобы вслушаться в себя. Это может произойти в танце, в движении, главное — сконцентрироваться на себе. Минуточку…
Она вышла в другую комнату и вернулась с чем-то вроде широкополой шляпы из меди и предметом, похожим на барабанную палочку. Шляпу подвесили на прочной веревке.
— А теперь закройте глаза, — сказала Вия, — и попытайтесь увидеть у себя на лбу, над переносицей, свой духовный третий глаз. Вы не видите ничего больше, только этот третий глаз, и он ведет вас во Вселенную, и вы чувствуете, как отступают все ваши проблемы, суета и беспокойство…
Я закрыла глаза, а Вия палочкой ударила по медной шляпе, которую в Индии называют «бу». Шляпа издала звук — широкий, нежный, глухой и теплый. Бу-у-у, бу-у-у, бу-у-у… Когда голос шляпы прозвучал в десятый раз, я услышала тишину и внутренний покой.
— В будущем вы прекрасно обойдетесь без «бу», — сказала Вия, — но советую медитировать каждый вечер перед сном, это успокаивает сердце и помогает погрузиться в глубокий расслабляющий сон.
«Я знаю — из этой жизни я уйду красиво, в последний раз станцую что-нибудь очень хорошее, прозвучат аплодисменты, я сойду со сцены, и люди скажут: она улетела, такая светлая и возвышенная… Так я планирую свой уход, а мысль имеет великую силу. И еще я знаю, что в будущей жизни буду танцевать еще лучше».
«У женщины, которая танцует по утрам, возраста нет»